— Вы давно знакомы с Биланом. Почему пошли не в его команду, а к Агутину?

— Не хотела Диму подставлять, чтобы говорили: «Мерабова пошла к Билану, потому что они старые знакомые». А творчество  Леонида Агутина я люблю и совершенно искренне сказала на прослушивании: «Леня, я ваша раба!» Было интересно, как мы сработаемся. Я не пожалела ни разу. Леонид очень трепетно относится к «своим».

— А как сложились отношения с другими участниками проекта?

— Многих я знала еще до участия в шоу. Музыкальный мир тесен. Например, у меня давние чудесные отношения с Георгием Юфа — мы называем друг друга кармическими братом и сестрой. Могу вас уверить, что на «Голосе» нет подковерных игр. Мы все искренне болеем друг за друга.

— Но вы даже внешне выделяетесь. Выглядите как американская звезда.

— Я «выдающаяся»! (Смеется.) Да и загар сказывается. На самом деле я армянка, родилась в Ереване и прожила там до восьми лет. Даже успела три года поучиться в Центральной музыкальной школе имени Чайковского, в классе Аиды Сергеевны Саакянц, мамы Сати Спиваковой. А потом мы всей семьей переехали в Москву. Жили в знаменитом Доме полярников, в котором соседствовали с Юлианом Семеновым и Виталием Соломиным. Мама устроила меня в престижную 112-ю школу недалеко от Большой Бронной улицы. Там учились дети советских спортсменов, политиков, актеров. Недалеко стоял знаменитый дом, в котором жили Юрий Никулин, Ростислав Плятт. В то время первый этаж занимала булочная со свежайшей сдобой за три копейки. Я часто туда бегала. С легендарными жильцами этих домов мне довелось пообщаться — в качестве журналиста школьного радиокружка. Меня до сих пор поражает, как просто и достойно популярные артисты реагировали на ребенка, задающего порой глупые вопросы. Я звонила в дверь к Юрию Никулину, меня с улыбкой встречала его очаровательная жена и провожала в гостиную, угощала пирожками, наливала чай. Помню, спросила у Юрия Владимировича: «А почему вы выбрали цирк?» Смешной вопрос, а он отвечал со всей серьезностью, без всякой снисходительности.

— А с одноклассниками-москвичами легко нашли общий язык?

— В этом не повезло. Меня не принимали, часто обижали. Для них я была странная творческая натура: вся в музыке, в своих мыслях. У меня было много обидных прозвищ, но больше всего запомнилась кличка Грузия-Фильм. Я не понимала: «Почему Грузия? Я же армянка!» Но прозвище прилипло… Сейчас, по прошествии лет, одноклассники ходят на мои концерты. Как-то спросили: «Что же мы тебя тогда так гнобили?» А откуда мне знать? Я-то хотела с ними дружить.

— Неужели не оценили ваш голос? Певицы обычно душа компании...

— Я тогда была не певицей, а серьезно занималась фортепиано. Поступив в музыкальное училище при консерватории после восьмого класса, я впервые ушла из поля маминого контроля. И как-то раз друзья отвели меня в знаменитое джазовое кафе «Синяя птица». Попав туда, я поняла, что буду играть только джаз. Забрала документы из училища и упросила дирекцию кафе взять меня... гардеробщицей. Естественно, мама была шокирована и простила меня совсем недавно. Но я была тверда в решении. Приходила в кафе каждый день, помогала убирать, вешала пальто и слушала гениальных джазовых исполнителей. Потом решилась пойти на прослушивание к Игорю Михайловичу Брилю в Гнесинское училище на джазовое фортепиано. Я ему понравилась. Наговорив комплиментов про отличное чувство ритма и отличный гармонический слух, он попросил приготовить к первому занятию классику — Моцарта, Шопена, Чайковского… Разочарованию моему не было предела. Я ведь жаждала играть джаз! Грустная, спускалась после прослушивания по лестнице и вдруг услышала, что в одной из аудиторий поют — шли прослушивания по вокалу. Я зашла, спела без подготовки, и меня приняли. Думаю, это была судьба.

— И на первом курсе встретили будущего мужа Армена Мерабова…

— Да. Как-то однокурсник говорит: «Мы с ребятами репетируем джазовое выступление, приходи, послушаешь». Вхожу в зал и вижу его: красивый, с модной стрижкой, за фортепиано… Ну и все, я пропала. Не могла отвести глаз. Вскоре мы поняли, что между нами какая-то космическая связь — мы совпадали и в творчестве, и в других интересах, — и начали дружить. Чуть позже выяснилось, что моя бабушка, из рода тбилисских армян, дружила с бабушкой Армена, когда та жила в Тбилиси.

— У вас сразу начался роман?

— Нет, все ограничивалось весьма странной дружбой. Он никого ко мне не подпускал, провожал до дому, мы пили чай. Я думала: ну вот сейчас что-то будет! А он вежливо прощался и уходил. При этом наши друзья знали, что я по уши втрескалась в Мерабова. И он это знал. Что не мешало ему встречаться с другими — красавицами блондинками с точеной фигурой. Куда мне было до них... Каждый раз он знакомил меня со своей очередной пассией и смотрел на реакцию. В свою очередь, все девушки были в курсе, что я — самый близкий друг Армена, и во что бы то ни стало старались подружиться. Это было занятно, но тяжело. В конце концов я перестала надеяться и, когда мной увлекся видный бизнесмен, решила построить семью с ним. Мы начали жить гражданским браком, через год родилась дочь Ирма. Роды были тяжелыми — длились двенадцать часов. Но дочка сразу стала моим спасением и самым близким другом. А вот муж практически сразу ушел, бросив нас обеих.

— Испугался ответственности?

— Думаю, дело было не только в этом. Просто шел 95-й год, разгул бандитизма по всей стране. Супруг не делился со мной подробностями своего бизнеса, но, видимо, у него возникли серьезные проблемы. Спустя месяц он просто исчез. Спустя какое-то время позвонил и объяснил, что ему пришлось бежать из страны и помогать он нам не сможет. До сих пор не знаю, где он. От мужа у меня остался долг в несколько тысяч долларов, которые я в свое время взяла у друзей. Помню, сидела и думала: «Денег — ноль, есть нечего, памперсов нет…» Чтобы прокормить дочь и себя, устроилась певицей в андеграундное модное заведение «Англетер». С музыкантами Питером Джейсоном, Жаном Милимеровым и Анной Мельниченко пела классную музыку, бар был набит битком. При этом я оставалась мамой. После получения гонорара бежала в магазин, потом домой, к дочке. Под утро ложилась ненадолго поспать. Аховая была жизнь, зато я отдала все долги. А в какой-то момент меня позвал в свою группу «Мирайф» Мерабов, и я, конечно, тут же все бросила, чтобы петь вместе с ним. И ни разу об этом не пожалела. Всему, что я умею в джазе, научил меня он.

— Когда же он наконец понял, что вы интересуете его не только как друг и коллега?

— Понадобились годы. Помню, как-то он провожал меня после концерта. К тому моменту мы уже были знакомы лет, наверное, шестнадцать. Шел дождь, мы промокли насквозь, в лужах мерцали огни большого города, а я думала о чем-то своем. Вдруг Мерабов попросил: «Поцелуй меня». Я опешила: «Кто? Я?» Уж очень это было неожиданно. Чмокнула его в щеку. «Нет. Поцелуй в губы, и так, как можешь поцеловать только меня». Это был удивительный вечер. На следующий день Армен повел себя так, как будто ничего не было. Я подождала немного, а потом решила отдалиться. Не подходила к телефону, отказывалась от совместных выступлений. В это время мне предложили главную роль в мюзикле, посвященном легендарному лидеру группы «Queen» Фредди Меркьюри в Театре эстрады. Я погрузилась в работу, старалась не вспоминать об Армене. Но спустя полгода, когда мюзикл закончился, Мерабов стал названивать: «Мы выступим вместе?» И сердце дрогнуло. Мы снова стали сотрудничать. В скором времени, на гастролях в Краснодаре, он сделал мне предложение.

— Вот так спонтанно?

— Сначала он позвал меня замуж по телефону. Позвонил и сказал: «Выходи за меня». Я подумала, что это шутка. А когда мы полетели на гастроли, он заказал президентский номер в лучшей местной гостинице. Из всей последующей эйфории помню только его слова: «Какой же я был дурак, что не сделал этого раньше! Зачем ждал столько лет?» Свадьба была феерическая. На мне был красивый белый брючный костюм. Сначала мы поехали на один концерт, где все нас поздравляли, потом на другой, дома праздник продолжился... И все говорили: «Ну наконец-то!» А засыпая, я слышала сквозь сон его голос: «Я любил тебя всю жизнь». Видимо, долгое время Армена сдерживали стереотипы. Ему казалось, что рядом с ним должна быть стройная блондинка. Но позже он мне признался: «Встречался с одной, с другой, а думал только о тебе».

— И ваша дочь обрела отца...

— Да, она была счастлива. Ирме на тот момент было девять лет. Она рос­ла у него на глазах, всегда его любила и часто интересовалась, почему мы не поженимся. После свадьбы сразу спросила Армена: «А можно я тебя буду папой звать?» Надо отдать должное мужу: не откладывая дела в долгий ящик, он подготовил документы на удочерение. Ирме уже восемнадцать, и все эти годы Армен дарил ей настоящую отцовскую заботу. Сейчас у дочки есть замечательные братик и сестренка. Первой родилась Сонечка, и Армен был счастлив. Но потом пять лет ныл: «Где мой мальчик?» Поэтому, забеременев в 41 год, я решила рожать. Это был героический поступок. Врачи намекали на возраст и вес, предупреждали о возможных осложнениях. Но я упорствовала: «Все будет хорошо». Так и вышло. Родила легко. А сейчас все время думаю: «Как же, Жорик, мы без тебя жили?» Знаете, когда появляется третий ребенок, наступает такая гармония в семье — ощущение того, что чаша наконец полна.

Источник: 7days.ru